Главы | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 |

Глава пятнадцатая

Тетя  Катя и дядя Ваня пришли в тот момент, когда мы, покончив с картошкой, выкарабкивались из подполья. Тетя Катя охнула, всплеснула руками и, суетясь, заприговаривала: ой, да кто же это у нас, да сколько помощничков, да сейчас она рыбы нажарит - как чуяла, полную сумку с аванса купила. Сиял и дядя Ваня, мужичок - кожа да кости. Авга познакомил хозяев с Валей, тетя Катя долго не выпускала Валину руку, все повторяя, что очень-очень радехонька, что девчата не заглядывали к ним, почитай с прошлого года, когда Петьку в армию проводили, что Август все робеет и что дай бог делу наладиться.
Или Авга когда-то нажужжал своим родным обо мне что-то хорошее чересчур, или еще по какой причине, но относились ко мне в этом доме слишком хорошо, так что даже неловко порой бывало, точно меня, как Хлестакова, принимали тут не за того и заблуждение это вот-вот разъяснится.
Валя заняла рукомойник в углу кухни, а мы с Авгой, налив из кадки полведра, вышли сполоснуться на крыльцо. Шулин напился через край и отдуваясь, сказал:
- Валя, значит? Снегирева?.. Я ее где-то видел, кажется. - Авга коротко хохотнул: - Тетя Катя шумнула посудой, а сама потихоньку спрашивает, мол, чья девчонка-то? Я кивнул на тебя. Она: «Так и думала, - говорит. - Где, - говорит, - тебе такую заиметь!»  Ох, уж эти кумушки! - Он плеснул мне на руки. - А я-то думал - все, ты с той Ленкой закрутишь, у Садовкиных-то!
- Тише, балда!
- Молчу, как рыба об лед! - прошептал Авга. - А чего ж ты сиротой прикидывался?
- Да мы всего семь дней знакомы.
- А-а!.. Славная снегириха!
- Чш-ш! Дай-ка! - Я весь ковш ухнул Авге за шиворот, но он, черт, только блаженно закряхтел.
На печи уже шипела в двух сковородах камбала. Валя, переодетая, сидела в горнице за круглым столом, который едва помещался между кроватью, диваном и шифоньером. На белой свежей скатерти с еще не расправившимися сгибами стояли колбаса, соленые огурцы и холодная картошка в мундире. Тетя Катя принесла какую-то темную, с тряпичной пробкой бутылку, при виде которой у дяди Вани дернулся кадык, вытерла ее передником, спросила, не попробует ли кто из нас самогонки, и, убедившись, довольная, что никто, налила две стопки. Счастливо глянув на нашу троицу и сказав «ну», хозяева выпили. Тетя Катя выпила легко и празднично, а дядя Ваня как сморщился после глотка, так с минуту не мог расправить лица и вдохнуть. Потом зажевал огурцом и прошамкал:
- Меня вот что интересует. Вот вы друзья нашего Августа, и вот вы мне скажите начистоту: дотянет он десятилетку или нет?.. Только в глаза глядите!
- Дотяну-у! - уверил Авга.
- Не у тебя спрашиваю! - отрезал дядя Ваня. - Ты, я знаю, наплетешь сейчас семь верст до небес и все лесом. Болтун в отца! А я вот хочу умных людей послушать!
- Не только дотянет, дядя Ваня, но и закончит вполне прилично, - серьезно ответил я.
- Прилично? Вот ведь и вам успел напылить! - разочарованно сказал дядя Ваня, махнув рукой.
- А вы сомневаетесь? - спросила Валя.
- И очень даже, дочка!
- А почему? - удивился я.
- Да кто когда из Шулиных кончал десять классов? Кто?.. Я со Степаном - нет, тетя Тая - нет, тетя Маша - нет. Ну, нас-то со Степаном, положим, война подкузьмила. Возьмем молодых! Твои братья Венька и Витька - нет, мой Петька - нет, тети Таины обе дурехи - стрелочницы, тети Машин Семка еще не подрос, но и так видно - оболтус. Ну, никого! Бог не дал!
- Вот с меня и начнется, - сказал Авга.
- Эх, начинатель! Петр Первый!
- Август Первый, дядя Ваня! - поправил Шулин.
- Ага, вот дядьку поддеть ты мастак!
- Нет, правда, дядя Ваня, вот увидишь, как за мной из Лебяжьего болота косяк грамотных Шулиных вылетит!- примирительно-добродушно воскликнул Авга. - Ты у меня еще значок пощупаешь, когда я после института прикачу к тебе инженером-геологом! Ты мне еще бутылочку за это поставишь!
- Геолог! - усмехнулся дядя Ваня, оставшись, кажется, довольным речью племянника. - Какой ты геолог, когда я тебя уже десять раз просил накопать у Гусинки червей, а ты...
- Я тебе трижды накапывал! И они протухали. Даже сейчас вон тухлые под крыльцом стоят!
Я чувствовал, что тетя Катя вот-вот вмешается в разговор, не потому, что не о том говорят, а потому, что обходятся без нее. И она вмешалась:
- Постыдились бы людей, споруны! Да и мне ваша ерунда надоела. Молчи, старый! Как выпьешь, так начинаешь. Какое наше дело! Кончит - хорошо, нет - работать пойдет! Наше дело вот - накормить да обстирать!
- Работать - другой оборот! - оживился дядя Ваня, потянулся было к темной бутылке, но тетя Катя на лету отвела руку, и он опять куснул огурец. - Вот я и говорю Августу: не майся, говорю, а иди в рабочий класс! К нам! И будешь хозяином жизни!
- Да какой ты рабочий? - сказала тетя Катя. - Какой хозяин? Горе луковое! Умеет гвозди бить - и на том спасибо! Рвался, правда, лет двадцать назад в настоящие рабочие, переживал, бегал, читал что-то, а потом все выдуло.
- Ну-ну, мать! - придержал дядя Ваня.
- Что ну-ну то?.. Теперь, Август прав, тебя и на рыбалку не вытуришь, хоть и река под боком. Вон старик Перышкин два раза на дню бегает и каждый раз - по ведру!
- Старик Перышкин - бездельник, а я...
- Молчи уж! А вы, ребятки, учитесь, накачивайте головы! Голова, она никому не мешает, ни рабочему, ни инженеру. Голова - сама по себе ценность. С ней хоть куда!
- Ты, мать, не сталкивай поколения!
- А ты, поколение, ешь лучше! Нечего один огурец мусолить. И так гремишь костями! - выговорила тетя Катя и придвинула дяде Ване колбасу. - И вы ешьте, ребятки!
Воспользовавшись затишьем, я сказал, что и у нас есть к ним важный разговор. Они со смешным вниманием подобрались, и я пояснил дело с анкетами.
- Исполним! - твердо сказала тетя Катя. - Для вас-то, господи, что угодно исполним!
- Можете даже фамилию свою не подписывать, если будет неловко, - заметил я.
- Нет, зачем же? Все подпишем, как надо, по-людски! Чего нам прятаться? Подпишем, не беспокойтесь!
Появилась рыба, под которую дядя Ваня снова выпил, а затем несколько раз некстати включался в нашу беседу, потом махнул рукой, сказал, что лучше посмотреть телевизор, повалился с табуретки на кровать и мигом захрапел.
- Авга, - шепнул я, - всю анкету посмотрел?
- Всю.
- Много затруднений?
- Если нужно, как ты говоришь, именно мое мнение, то никаких. Свое-то мнение у меня есть.
- Ох, и жук!
- Нет, я просто тугодум. Мне нужно - как это там, в физике-то? - инерцию набрать. А наберу - держись только. Маховик у меня здоровый! - весело пояснил Шулин.
Спохватившись, что вечереет, мы поднялись. Прощаясь, устало разморенная тетя Катя просила извинить ее старика и почаще заглядывать к ним. Мы пообещали. Шулин проводил нас за ворота и, кивнув на свой дом, сказал:
- Видали?.. Вот такой парламент каждую пятницу. Считает свою жизнь меркой и заманивает. Хорошо, хоть злости в нем нет, как в бате, а то бы я покрякал. И тете Кате спасибо: понимает. Э-э, пустяк! Смотрите-ка! - кивнул он на ярко-красный закат. - Скоро первая гроза ухнет. Надо искупаться в ней: весь год будет везучим!
Низко летали стрижи, в овраге уже темнело, и от Гусинки сильно тянуло теплой, влажной затхлостью. Дальние домики казались улитками, выползающими из первобытной сырости.
Наверху оврага было светлей и радостней - бегали машины, гуляли люди, высились новые дома, а над ними кружили голуби, старательно перемешивая сгущающийся вечер и не давая ему отстояться.
- Август мне понравился, - тихо сказала Валя. - Это он хорошо заметил, что по правде бывает грубее.
- Ты о чем?
- Вообще о жизни.
- Да, Шулину, конечно, трудно, но он настырный, идет вперед напролом, как лось, не промажет! - сказал я, поймал Валину руку и стал качать ее.
Некоторое время мы опять молчали, потом Валя, остановив наши руки, вдруг спросила:
- Эп, а ту Раю ты откуда знаешь?
- Какую?
- Сестру Августа.
- А-а, был у них зимой.
- Она тебе нравится?
- Забавная.
- А сколько ей лет?
- В третьем классе.
- Всего лишь? - удивилась Валя. - А какое жуткое письмо!.. Я только раз помню отца пьяным, и то это было очень давно, еще до маминой смерти.
Я вздрогнул и спросил:
- А отец жив?
- Да, но он живет не с нами. Мы со Светой отпустили его к той женщине, которая любила его еще с института. У них уже свой ребенок, но папа бывает у нас. Он инженер, как и твой отец, только проектировщик. - Валя было взгрустнула, но оживилась опять. - Эп, а ты кем хочешь стать?
Я мигом воскресил перепалку за столом и решающие слова тети Кати. Проще тех слов и мудрее я ни от кого не слышал. Все было вокруг да около, а тут - сразу в десятку. Вот тебе и тетя Катя, кассирша с вокзала! Побольше бы нам таких тетей Кать. И я радостно ответил:
- Хочу стать с головой!
- А-а... - понимающе протянула Валя. Потом расцепила наши пальцы и двинулась по синусоиде, то отдаляясь, то приближаясь, а я, размышляя, топал прямехонько, как по оси абсцисс. - Эп, а вот скажи: то, что мы с тобой вместе, - это маленькое или большое? - внезапно спросила Валя, приблизившись ко мне и более уже не отдаляясь.
По моим плечам пробежали мурашки, и я ответил:
- Для меня большое.
- Для меня тоже. Поцелуй меня! - шепнула она. Я оглянулся, нет ли кого поблизости, и Валя сразу нахмурилась. - Бояка ты, Эп! Тебе бы только темные коридоры!
- Вовсе нет, - смущенно возразил я.
Валя свернула к скверику. Там, под вечерним навесом тополиных веток, я настиг ее. И осторожно поцеловал трижды, по-братски.

Продолжение

Главы | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 |

Выход