Главы | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 |

Глава двенадцатая

По воскресеньям я обычно отсыпался, но сегодня уже в семь сна у меня как не бывало. Предстояло два серьезных дела.  Странно,  что школа,  всю жизнь роде бы равнодушная ко мне,  тут вдруг ухватилась за меня,  словно родное живое существо,  почувствовавшее,  что с ним собираются расстаться.  Вчера,  проводив после именин девчонок,  мы с Васькой задумались,  как же нам теперь размножить анкеты.  Я заикнулся,  что соседка,  живущая под нами,  - машинистка из отцовского управления.  Забор подпрыгнул от радости,  сплавил мне обе анкеты и благословил на новый подвиг.  Вернувшись домой,  я спросил у папы,  не сможет ли он поговорить с тетей Верой,  чтобы она сделала нам копии.  Отец категорически отказался,  ссылаясь на то,  что он и по работе-то уже стесняется загружать ее - столько бумаг накопилось.  И я решил действовать самостоятельно.
Я встал,  потихоньку прибрал в комнате для разминки,  склеил порванные вчера пленки,  намазал кусок хлеба вареньем и,  жуя,  улегся опять,  прислушиваясь к звукам внизу.
В общем-то,  если не считать музыкальных стычек,  я мирно жил с Ведьмановыми,  даже раза два менял в их телевизоре лампы.  Эта семья была тем необычна,  что в ней отсутствовали мужчины.  У тети Веры не было мужа,  у Нэлки тоже не оказалось,  а Анютка привыкнет к этому безмужью и,  глядишь,  туда же.  Не знаю,  в чем там дело,  но скорее всего в пианино - шарахались наверно мужики от бряканья.  Тут,  видно,  простой выбор: или муж,  или бряканье.  А может,  и сложнее...
Часов в девять,  когда наши уже встали и зуммер позвал меня завтракать,  ведьмановские клавиши наконец проснулись.  Не разобрав,  кто там заупражнялся,  я хвать тетрадку - и вниз. Дверь открыла тетя Вера.  Бабушкой ее сделала Анютка,  а сама по себе тетя Вера была моложе,  стройней и,  если честно,  красивее моей матери,  которой еще далеко до бабушки.  И одевалась она всегда опрятно,  даже когда спускалась в подвал за картошкой или когда выносила мусорное ведро.
- Доброе утро! - сказал я.
- Аскольд? Заходи.
Я вошел.  На полу валялись игрушки,  где-то смеялась Анютка.
- Знаете,  тетя Вера,  я сегодня впервые с нетерпением ждал,  когда у вас заиграет пианино!
- Очень приятно! - улыбнулась она.
- А я не рано?
- Смотря за чем.
- По делу.
- По делу всегда кстати.  В комнату пройдем?
- Нет,  я коротко.  - Я расправил свернутую в трубку тетрадку,  из которой торчали два папиных листка.  - Нельзя ли вот это перепечатать? Для класса.
Тетя Вера взяла тетрадку,  полистала,  разглядывая количество и качество записей,  и сказала:
- В принципе можно.  К какому дню?
- К завтра бы,  потому что завтра мы уже должны раздать анкеты.  Это анкетные вопросы.  У нас форум горит! - сказал я,  торопливостью стараясь подчеркнуть важность дела.
- Нет,  Аскольд,  к завтра не выйдет,  - твердо ответила она,  не считаясь с важностью,  и еще раз прикинула объем работы.  - В лучшем случае ко вторнику.
- Ко вторнику?.. Ну ладно,  ко вторнику.
- А сколько экземпляров?
- Тридцать,  которые в тетрадке,  и шестьдесят,  которые на листочках,  - боязливо сказал я.
Тетя Вера ужаснулась:
- Что ты,  Аскольд! Что ты,  милый! Я думала,  два-три,  а ты - шестьдесят!.. Нет-нет! Да если я буду делать даже по пять закладок,  и то,  представляешь,  сколько мне придется шлепать? Я же с ума сойду! Заставь-ка тебя одно и то же упражнение переписать десять раз!
Я понуро молчал,  поняв,  что она ведь действительно не автомат...
На шум из гостиной выглянула Нэлка,  с кое-как схваченными на затылке волосами.
- Кто это?.. А-а,  глушитель! Чего он хочет? - спросила она у матери,  точно меня тут не было.
- Да вот перепечатать.
- Не печатай ему! Он вредный,  не дает нам заниматься!
- Я уже не глушу.
- Два дня.
- И навсегда.
- Посмотрим! - Нэлка дернулась и исчезла, хлопнув дверью так, что пискнула защемленная игрушка.
Тетя Вера вздохнула:
- Вот такие дела, Аскольд, не могу. И не потому, конечно, что ты моих пианисток глушишь, а просто не в силах. Ведь объемные работы не для пишущих машинок. Тут надо снять кальку и печатать на светокопировальной установке.
Я насторожился.
- А в управлении она есть?
- Есть.
- И сколько это займет?
- Не знаю. Это у нас Нэля спец. Нэля! - позвала тетя Вера, и Нэлка тотчас вышла, в белой кофточке с большим вырезом. - Посмотри, сколько времени потребуется, чтобы снять вот с этого кальки и напечатать на вашей раме?
Нэлка включила свет и, небрежно-быстро посмотрев нашу писанину, авторитетно бросила:
- Три дня.
- Да меня же Забор убьет! - вырвалось у меня.
- Какой Забор? - спросила Нэлка.
- Комсорг наш.
- Ты уже комсомолец? - удивилась она, глянув на меня пристальней. - Ну и летит времечко! Давно ли я тебя учила пионерский галстук повязывать! Помнишь?
- Помню.
- И уже парняга!
- Да и ты уже мама, - заметила тетя Вера.
- Да, - печально согласилась Нэлка.
Вбежала Анютка и смело спросила меня:
- Ты чей?
- Это дядя Аскольд сверху, который нам с тобой бу-бу-бу делает, - пояснила Нэлка, и Анютка нахмурилась. - Но он больше не будет. Не будешь, дядя Аскольд?
- Ну, вы тут договаривайтесь, - сказала тетя Вера, - а мы пошли. Анюта, кушать!
- Иди, Анютка! - Нэлка подтолкнула дочку. - Раз дядя Аскольд бросил бубукать, то ему, может, стоит помочь.
- Стоит, стоит! - поддержала тетя Вера.
- А за два дня тебя Забор не убьет?
- За два, пожалуй, нет.
- Тогда давай разберемся в ваших каракулях.
И она провела меня в ближнюю комнату. Будучи домоседом, я любил присматриваться к чужой обстановке, особенно у людей странных. Слева - узкая, еще не заправленная кушетка с зеленым ковриком на стене, под цвет наката, в углу - здоровенная коряга-спрут, на щупальца которой накинуты три разноцветных шляпки; справа - однотумбовый стол, над ним - двухъярусная полочка с цветком и с десятком книг, а чуть в сторонке, в петлях из жилки, висели рулончики разных бумаг; против кушетки - невысокий трельяж, под которым, свернувшись по-кошачьи, лежала еще одна коряжина. Окно свободное - хорошо выглядывать, на полу - простенькая дорожка. Вроде ничего странного, хотя если Нэлка обитала здесь, а в гостиной бабушка с внучкой - я прежде видел там диван-кровать и маленькую койку, - то кто же тогда в третьей комнате? Уж не прячут ли там эти женщины трупы своих мужей, как Синяя Борода прятал своих жен?.. Веселенькая гипотеза!

На ходу подправив постель, Нэлка села на единственный стул и взглядом повелела мне встать рядом, что я и сделал. Взяв карандаш и заводив им по строчкам, она стала читать, медленно, исправляя нечеткие буквы и стрелками переставляя некоторые слова. Второй же рукой в задумчивости принялась поигрывать верхней пуговицей кофточки, то расстегивая ее и чуть распахивая ворот, то застегивая. Я с колокольной своей высоты так и уставился обомлело на эту пуговицу и на этот ворот... Околдовывает, околдовывает, думал я, не в силах отвести глаз... Внезапно подняв голову и перехватив мой пугливо-отпрянувший взгляд, Нэлка усмехнулась одними уголками рта и спросила:
- Может, сесть хочешь?
- Ничего, я постою, - пробормотал я.
- Ну что ж, почерк сносный и вопросики игривые. Вот, например: «Есть ли у тебя друг, подруга?» Это в каком смысле?
- В половом, - храбро ответил я.
- Я так и подумала. А не рано ли?
- Какой же рано, когда я через два года могу жениться!
- Да? И женишься?
- Посмотрю.
Снова расстегнув пуговицу, Нэлка рассмеялась, ткнувшись лбом в тетрадку, но вдруг спохватилась:
- Собственно, чему я удивляюсь? Значит, тебе уже шестнадцать. А мне двадцать. Старуха.
- Ну да! - вырвалось у меня протестующе.
- Нет еще? Ну, спасибо! - Улыбаясь, она повернулась ко мне всем телом, схватила за локоть и прошептала энергично: - Слушай, Аскольд, возьми меня в жены, а? Я тебя подожду два года.
- Ладно, если анкеты сделаешь! - со смущенным восторгом согласился я.
- Сделаю!
- По рукам!
И мы весело хлопнулись ладонями.
- Так, завтра я начну копировать и... - Нэлка что-то прикинула в уме, - да, к концу вторника все будет готово. Но если ты меня очень сильно попросишь, я могу начать и сегодня. Тогда все будет готово уже завтра.
Я прямо простонал:
- Я тебя очень сильно прошу!
- Очень-очень?
- Очень-очень! В квадрате! В кубе!
- Ладно, Аскольд, - грустно проговорила она, - очень сильно просить ты еще не умеешь.
Кошкой кинувшаяся на меня в первый момент, Нэлка сейчас доверчиво притихла и сделалась вдруг такой своей и близкой, что будь это Валя, я бы, наверно, обнял ее и поцеловал, тем более что внешне они казались почти сверстницами. Как тетя Вера не выглядела бабушкой, так и Нэлка не выглядела мамой - просто девятиклассница, развившаяся скорее других. Во всяком случае, Мишка Зеф не упустил бы возможности познакомиться с ней. А я-то, тюха-матюха а-ля бревно, нечистая сила, помело! Все их помело - это пианино, на котором они рвутся взлететь, да не хватает сил, а тут еще я любезно давлю сверху. Мне стало досадно и неловко и за старое и вот за это, что я приплелся и хамски навязал людям свои дела, как будто у них нет собственных и, может быть, трижды важнее моих забот. Досада перешла в щемящую жалость и сострадание, и я внезапно спросил:
- Нэль, а где твой муж?
- Нету, - ответила она, ребячливо разведя руки.
- Но ведь был?
- И не был. Просто случилось однажды полное затмение. А знаешь, сколько длится полное солнечное затмение? Секунды - и все, и нету его. Вот такая астрономия была и со мной. Бойся, Аскольд, затмения! - Нэлка вздохнула, поднялась и вдруг, обозрев меня с макушки до пят, улыбнулась опять. - Ну и вымахал - ужас! Ну-ка, на сколько ты выше меня? - Она легонько прижалась ко мне грудью и ладонью отметила рост на моей щеке. - На полголовы! Ничего, девчонки высоких любят... Да-а, а почему ты, интересно, перестал глушить нас?
- Сама же говоришь - вырос.
- Этот рост ничего не значит!.. Хотя... вообще-то почему бы не значить?.. Ну, ладно, ступай. Я все сделаю и занесу. Или через Алексея Владимировича передам.
Она повернула меня и подтолкнула в спину. Я вышел, не оглядываясь, радостно-встревоженный.
С первым делом было покончено.

Продолжение

Главы | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 |

Выход