Главы | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 |

Глава одиннадцатая

До четырех часов я пахал в школе с Васькой, как и обещал ему. Выбрав из более чем пятидесяти вопросов тридцать и отредактировав их, мы позвали Нину Юрьевну и, вручив ей тетрадку, открыли наш замысел.
У Нины Юрьевны было странно жесткое, словно чем-то армированное лицо, затруднявшее артикуляцию, так что каждое слово ей приходилось прямо конструировать, напрягая не только губу, но и щеки, и лоб, и шею и принимая при этом вид человека крайне обиженного и готового заплакать. Волноваться ей было совершенно противопоказано - тогда она почти теряла дар речи. Именно поэтому Нина Юрьевна не устраивала ученикам бурных словесных головомоек, а исписывала своим тоже напряженным почерком целый листище и давала прочесть разгильдяю, разрешая после этого рвать записку или отнести родителям. Все, конечно, рвали. Но зато как она вела математику, где как раз и требовались эти немногословие, медлительность и четкость! Она прямо высекала в наших мозгах все формула!
Даже не открыв тетрадку, Нина Юрьевна спросила, где же мы были раньше - ведь экзамены близятся. Мы сказали, что успеем. Тревожно помолчав и повздыхав, она повела нас к завучу. Анна Михайловна, поразмыслив, заметила, что после такого форума мы и экзамены лучше сдадим, потому что поднимется настроение. Завуч уточнила срок. Мы ответили, что вот сегодня суббота, а в следующую субботу - уже форум. Еще подумав и полистав нашу тетрадку с вопросами, Анна Михайловна улыбнулась, и, возвращая Забору тетрадь, сказала, что раз уж нам так хочется и, главное, раз уж полдела сделано, то придется разрешить. И отпустила нас, задержав зачем-то Нину Юрьевну. Мы ликовали.
- Вот что значит подготовить вопрос! Мотай на ус! - гордо заключил комсорг. - Сунься мы с голой идеей - до свидания! А теперь - во! Дело, Эп, за тобой!
- Отец сказал, что к вечеру будет.
- Смотри. Срыв смерти подобен!
- Понял.
- Ну, до семи! Не забудь маг!
Мама была еще на работе, а папа сидел в своем кабинете, обложившись альбомами и справочниками - нелегко, видно, давалась борьба со следственной комиссией. Прежде чем я открыл рот, он протянул мне два листа с вопросами. Пятнадцать штук - на большее не хватило родительского воображения, но и этого, я думаю, родителям - по ноздри. Выразив благодарность от имени класса, я радостно похлопал отца по плечу и стал готовиться к вечеру.
У меня блеснула дерзкая мысль - явиться к Садовкиной на день рождения с Валей. Вот будет сюрпризик! Наши все четко рассчитали: пятеро девчонок, пятеро мальчишек - не чтобы там ромеоджульеттничать, а просто чтобы никто не оставался лишним, и за столом ухаживать, и танцевать, и играть - все парами, хотя, конечно, пары складывались не случайно, и лишь мне - кого бог пошлет. И вдруг я - бах! - явлюсь со своей! Ох, уж девчонки покосятся, ох, посплетничают! И пусть! Думают, что Эп - лопух, красная девица!.. Близорукие воображалы!
Но мои планы рухнули.
Валя позвонила в пять, как мы и договаривались, и сказала, что сегодня нам не встретиться: дома накопилось столько дел, что хоть не спи, потому что Света теперь в ауте. Я повздыхал, покрякал, но что делать? И мы простились до воскресенья... А нашим я и без Вали нос утру!
В половине седьмого, когда я переодевался, явился Шулин. Он был в школьном пиджаке и белой рубашке с распахнутым воротом. Свежевымытые волосы торчали и смешно облагораживали его оттопыренные уши. Ни дать ни взять - милая поросячья мордашка. Авгино выступление на собрании лучше моих рекомендаций повлияло на Ваську Забровского, он все устроил, и Садовкина пригласила Шулина персонально. Он так удивился, что это удивление до сих пор не сходило с его сияющей физиономии.
- Хочешь галстук? - спросил я.
- Галстук? Какой?
- Черный, например, к рубашке. Или цветастый - к пиджаку. Во! Примеряй, граф! Сейчас мы нарядимся будь-будь!
- А ты какой нацепишь?
- Я - бабочку!.. Вот смотри!
- У-у... - протянул Авга, примерил черный галстук и снял. - Нет, хомут есть хомут. Так свободней! - И он погладил свою голую крупную шею. - А то стиснет - буду хрипеть и холодцом давиться.
- Каким холодцом?
- Какой подадут. Люблю холодец. Мама, было, зальет целый таз, мы так навалимся - полтаза нет!
- Не настраивайся, Авга, не будет холодца. Будет торт и чай до потери пульса.
- И тортом можно подавиться.
- Обжора!.. Ну, я готов!
Мы взяли магнитофон и отправились.
Садовкина жила у школы, в одном доме с Васькой Забровским. Дом их был огромным, с загибами, с арочным входом, и покрась его в какой-нибудь радостный цвет, он бы сиял на весь квартал, но его отделали под динозавра, если только динозавры были грязно-зеленые, и ни солнце, ни весна не оживляли его.
Мы договорились собраться к семи, но я нарочно медлил, чтобы задержать торжество и чтобы привлечь к себе общее гневное внимание. Так и случилось. В коридоре на нас обрушился десятигорловый шквал. Я невозмутимо разделся, повернулся к возмущенной публике и вздернул подбородок, показывая бабочку.
- Эп-то!..
- Паганини!..
- Держите меня!
- Наташа! - обратился я к низенькой полненькой имениннице с живым красным цветком в темных волосах. - Мы вот с Августом поздравляем тебя и желаем счастья!
Я протянул ей руку. Она, улыбаясь, подала мне свою. Я не стиснул ее мужественно-сурово, а взял за кончики пальцев, наклонился и поцеловал их. Охнув, Садовкина зажала мигом вспыхнувшие щеки и нырнула в толпу. Девчонки захлопали в ладоши, закричали «браво, бис!», а пацаны загмыкали и запокашливали, пряча усмешки и хохотки, лишь у Зефа вырвалось:
- Убил, Эп!
Он повалился, его поймали и поставили.
- Не убил, а хоть один настоящий кавалер нашелся! - воскликнула вдруг, потрясая сухим кулачком, затертая в кухонных дверях Наташина бабушка, маленькая и жилистая. - Слава богу! Раз внучке целуют руки, все в порядке, можно спокойно умирать! - У бабушки затряслись губы, покатились слезы, она махнула рукой и скрылась в кухне.
Дядя Коля, смуглый, тощий и согнутый интегралом отец Садовкиной, пригласил нас в гостиную.
- Где анкета? - шепнул Забор.
- Вот.
- Молодец, Эп! Ну все, теперь можно повеселиться! - обрадовался он, спрятал листы, перехватил у меня магнитофон и пошел с Зефом подключать его.
Наташка, все еще смущенная, подвела меня с Авгой к своим подружкам, которых я не знал.
- Вот, знакомьтесь: Рита и Лена! - представила она новеньких. - Вместе были в лагере летом.
- Очень приятно! Аскольд! - сказал я . - А это мой друг граф Шулин, потомок пушкинского графа Нулина, но поскольку революция, гонения, букву пришлось заменить, а титул забросить! - Авга молча кивнул, а я, бесцеремонно разглядывая девчонок, воскликнул: - Граф, в какой цветник мы попали!.. А не согласится ли кто из вас быть на сегодня моей дамой?
Наши девчонки прыснули. Прыщастенькая и худенькая Рита в голубом платье с огромным, во все плечи, отложным воротничком презрительно выгнула губы и отвернулась. Высокая же и плотная Лена в тугой серой кофточке и темно-синей юбке спросила с искренней заинтересованностью:
- Только на сегодня?
- А может и дольше.
- Тогда выбирай!
- Я выбрал бы, очаровательную именинницу, - не моргнув глазом, ответил я, - но боюсь, комсорг не одобрит... - Я был уверен, что этим не обижу Ваську с Наташей, так как дружили они открыто, не опасаясь никаких намеков и кривотолков.
Все рассмеялись, а Наташка, еще сильнее залившись румянцем, весело укорила меня:
- Ну тебя, Эп! С тобой сегодня что-то не того!
Тут включили маг, зацокало знобящее вступление к «Лайле», девчонки похватали друг друга и, не умея вальсировать, пустились кто как, подпевая Тому Джонсу. «Лайла» как бы отрезвила меня. Я отошел и опустился в кресло. Хватит, надо кончать маскарад! Я взялся было за бабочку, чтобы отцепить ее, и поймал удивленно-пристальный взгляд Мишки Зефа. Зеф сразу отвел глаза, а я вдруг подумал, что сегодня играю Мишкину роль, перебежал ему дорогу и, может быть, даже в чем-то перещеголял его, вот он и в растерянности. Забавно, что я нашел в себе что-то зефское. Я даже обрадовался такому обогащению, но тут же отметил, что оно мне все-таки не по душе. Нет уж, Зефу Зефово, а Эпу Эпово!.. Бабочку я лишь поправил - пусть сидит, дело не в ней.
Ко мне сбоку подошла Лена и тихо спросила:
- Ну что, Аскольд, сделал выбор?
- Нет еще.
- А если я тебя выберу?
- Пожалуйста!
Вальсировать я тоже не умел, и мы пошли в ритме танго. Лена была пальца на три-четыре ниже меня, и, если бы мы сблизились плотнее, я бы ткнулся ей носом между бровей, но я держал Лену свободно, скорее не я вел, а она, положив мне руку за плечо, на лопатку. Я чувствовал, что она не спускает с меня глаз, ожидая слов ли, жестов ли особенных - не знаю, чего ожидают девчонки от таких разбитных молодцов, каким я тут рисовался. А я молчал.
- Аскольд, ты не рад, что я тебя выбрала? - не выдержала наконец Лена.
- Что ты! Наоборот! - честно уверил я.
Усмехнувшись, она подтолкнула меня к себе, и нос мой действительно клюнул ее между бровей. Я вспыхнул, как при коротком замыкании, и мигом вспомнил те два поцелуя в сумрачном коридоре нашей квартиры. Сердце у меня сжалось, и невольно сжались руки. Лена сразу же передвинула свою ладонь с лопатки на плечо и отдалась моей танцевальной власти.
Тут же позвали к столу.
Авга оказался прав - было чем давиться: яблоки, мясной салат, маринованные опята, колбаса двух сортов и даже свежие огурчики в пупырышках.
Застольничали мы около получаса, потом оттеснили состыкованные столы, расставили вдоль стен стулья, включили маг и кинулись прыгать, несмотря на сытость.
Я снова вспомнил Валю, мне стало до боли грустно, и я понял, что без Вали эта грусть не пройдет, как бы я ни бодрился и ни выкаблучивался... Девчонки схватили меня за руки и втянули в свой шумнотопающий круг. Потом шейк сменился плавной мелодией, и я оказался в паре с Леной.
- Аскольд, хочешь по секрету? - шепнула она. - Девчонки говорили, что ты совсем не такой.
- А какой? Теленок? Вафля? Размазня?
- Не так, конечно, но что-то в этом роде... Только ты не обижайся на них, ладно? В общем-то они уважают тебя... И мне ты понравился, - добавила она тише, чуть отведя глаза и пальцем шевельнув мочку моего уха.
Еще вчера я бы, наверно, умер от этих девчачьих слов, да и сейчас меня бросило в жар, но какая-то закалка уже произошла во мне.
Ребята возились у мага, меняя кассету. Девчонки толпились в сторонке, о чем-то болтая и подергиваясь. Зеф шепнул мне:
- Видишь ту, у приемника?
- Рита.
- Как она тебе?
- Ничего. Мишк, - сказал я, медленно жуя яблоко, - а ты со многими девчонками из седьмой школы знаком?
- Да кое с кем.
- А Валю Снегиреву знаешь?
- Валю?.. Снегиреву?.. Не помню. Я их больше в лицо знаю, чем по именам. А что?
- Да так.
Опять ухнул шейк. Мишка прямехонько направился было к Рите, но я, шепнув: «Минутку!» - придержал его и сам пошел к ней, решив как-нибудь сгладить колючее впечатление от нашего знакомства - она и так продолжала коситься на меня. Если откажет - плохо твое дело, Эп...  Рита не отказала, она безразлично шагнула в круг и, глядя под ноги, начала нехотя расходиться. Я поймал ее руку.
- Сначала несколько слов, - сказал я. - Сегодня я сделал два дела: обрадовал бабушку и обидел тебя. Получился плюс и минус. Они взаимно уничтожились, и я оказался у разбитого корыта, как сказал то же Пушкин...  Чтобы остался плюс, нужно твое прощение.
Рита вскинула на меня удивленные глаза, под цвет своего голубого платья, некоторое время пристально-хмуро изучала, потом недоверчиво произнесла:
- Если это тебе важно...
- Важно.
- Пожалуйста, я не сержусь.
- Вот и хорошо. А теперь взгляни налево. Вон у косяка волнуется и делает вид, что не замечает нас, Мишка Зеф. По-моему, ты ему нравишься. Чш-ш!.. Пусть это будет маленькой тайной. Дарю ее тебе в честь примирения.
- Спасибо. - Рита чуть усмехнулась.
- И это еще не все. Вот яблоко. Яблоко раздора. Съедим его на брудершафт! - И целым бочком я поднес его к Ритиному рту. - Кусай!.. Да смелее!
Она рассмеялась и осторожно куснула. А потом мы врезали шейк с такими коленцами, какие не снились ни одной марионетке.
Шулин, не пригубивший и шампанского, но подхваченный и разогретый общим весельем, танцевал вовсю! Суматошно, не слушая ритма, забыв партнершу, - смех и грех. Упав рядом со мной на стул и отдуваясь, он вытер пот:
- Уф, работенка!
- Ничего, граф! Все мы так начинали!.. Ну, а как насчет предмета воздыханий? - тихо спросил я.
- Воздыхания есть, а предмета - тю-тю! - без особой скорби признался Авга. - Все чересчур умные, а мне бы такую, чтобы хоть капельку быть умнее ее!
- А ты разве дурак?
- Не знаю, но на всякий случай, - слукавил он. - А ты, я гляжу, распетушился!.. О, и этот глухарь затоковал!
И Шулин кивнул на Мишку, который подсел к Рите и стал что-то наговаривать ей. Она усмешливо слушала, искоса посматривая на меня, словно пытаясь понять, какой же я наконец. Ой, милая, я и сам теперь не знаю, какой я!
Наташа объявила отдых и увела нас в свою комнату. Плотно сдвинутые шторы скопили тут сумрак и прохладу. Девчонки скинули туфли и забились на диван-кровать, а мы расселись кто куда. Вовка Еловый сразу улегся спиной на ковер посреди пола и рукой закрыл глаза - значит, будут новые стихи. И правда, не дожидаясь тишины, он начал:

Не раз и не с одной красивою девчонкой
Встречался мой любовь ловящий взор,
Но все же незасвеченною пленкой
Душа моя осталась до сих пор.
Виновны в нечувствительности этой
Скорей девчонки, нежели поэт:
В них, очевидно, было мало света,
А сердцу нужен очень сильный свет.

- Мало ему света! - проворчал кто-то из девчонок. - А сами-то тлеете, как головешки!
- Кто головешки, мы? - возмутился Зеф.
И пошла веселая перепалка, лишь поэт бесчувственно лежал на полу. Отшумев, все глубоко замолчали, по-настоящему, видно, вникая в стихи... Лена сидела на краю дивана, поджав ноги. Она была стрижена коротко, но мне вдруг почудилось, что вот-вот она возьмет из-за спины косу и распущенным кончиком заводит по губам...

Продолжение

Главы | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 |

Выход