www.dutum.narod.ru
И.НЕЧАЕВ РАССКАЗЫ ОБ ЭЛЕМЕНТАХ
Глава третья ВЕЩЕСТВО ГОЛУБОЕ И КРАСНОЕ
Роберт Бунзен и Густав Кирхгоф На долю Роберта-Вильгельма Бунзена выпала жизнь ровная и размеренная, как ход старинных добротных часов. Бунзен никогда не знал нужды и бедности, а к богатству он не стремился. Его не увлекали ни слава, ни искусство. Он знал свою науку, и ничего больше.
Он не был самоучкой, подобно Шееле или Дэви. Родители Бунзена позаботились о том, чтобы дать своему сыну отличное образование, и вся обстановка, которая окружала его в детстве и в молодости, толкала к научным занятиям.
Немецкий город Геттинген, в котором он родился, славился на весь мир своим университетом. Городок этот жил наукой, кормился благодаря науке, как портовый город кормится за счет моря, а курортный — за счет больных. Отец Роберта Бунзена был профессором Геттингенского университета. Мудрено ли, что и талантливый сын почтенного профессора со временем тоже стал ученым.В 1828 году, семнадцати лет от роду, Роберт окончил гимназию тотчас же поступил в университет. Три года спустя он стал доктором наук. Затем он отправился путешествовать по Европе.
Полтора года Бунзен трясся в экипажах и ходил пешком из города в город, из страны в страну. Он посещал металлургические, химические, сахарные и всякие другие заводы. Опускался в угольные шахты и поднимался на снежные горы. Знакомился со знаменитыми химиками Германии, Франции, Швейцарии и Австрии. Во Франции, в Сент-Этьенне, впервые в своей жизни Бунзен увидел забавную новинку — паровую железную дорогу, по которой люди ездили без лошадей.
Вернувшись в родной Геттинген, юный доктор без долгих рассуждений пустился по проторенной профессорской дорожке: он поступил в университет приват-доцентом (помощником профессора) и стал преподавать химию.Это было в 1834 году. С тех пор у него на всю жизнь установился режим: лекции, лаборатория, и опять лекции, и снова лаборатория.
В двадцать пять лет он проводил свои дни так же, как в пятьдесят лет, а в пятьдесят — так же, как и в семьдесят. Утром, чуть свет, он садился к столу — писать, делать вычисления, проверять результаты своих работ. Затем отправлялся читать лекции. Оттуда шел работать в лабораторию — до обеда. После обеда отправлялся на прогулку с кем-нибудь из приятелей и затем опять шел в лабораторию.
Все же бывали изредка происшествия, которые на время выбивали Бунзена из колеи.
Это не были тяжелые болезни, потому что Бунзен до глубокой старости ничем не хворал.
Это не были любовные переживания, так как он ни в кого не влюблялся.
Это не были семейные несчастья, потому что он жил холостяком, и не политические события, ибо он сторонился политики и избегал общественной жизни.
Взрывы и отравления, которые почти неизбежно сопровождают работу каждого бесстрашного химика, были единственными происшествиями в жизни Бунзена.Впервые Бунзен прославился как выдающийся ученый своей работой над сложным химическим веществом «какодилом» И во время этих первых опытов у него в лаборатории произошел взрыв, при котором он потерял глаз и чуть было не отравился ядовитыми парами.
Бунзен был замечательным мастером химического анализа. Он непрестанно придумывал все новые и новые остроумные способы, как быстрее и точнее узнавать состав различных веществ. И к нему со всех концов мира съезжались молодые химики и студенты, чтобы научиться этому тонкому искусству.
Одним анализом, однако, не исчерпывалась его научная работа. Он сделал много крупных открытий и изобрел немало ценнейших приборов.
Но, как говорил один из друзей Бунзена, самым большим его открытием было «открытие» Густава Кирхгофа.Бунзен «открыл» Кирхгофа, то есть познакомился с ним, в Бреслау — ныне Вроцлав, куда Бунзен в 1851 году был приглашен работать в качестве профессора химии. И они сразу же сделались друзьями.
Кирхгоф жил почти такой же размеренной и спокойной «профессорской» жизнью, как и Бунзен.
Талантом Кирхгоф тоже не уступал Бунзену, только его призванием была не химия, а физика и математика.
С виду же они походили друг на друга, как день на ночь.
Когда оба приятеля прогуливались по улицам Бреслау, прохожие всегда удивленно смотрели им вслед. Уж очень это была «неравная» пара!
Представьте себе громадного широкоплечего мужчину с сигарой во рту. Высокий цилиндр на его голове чуть ли не заглядывал в окна второго этажа. Это был Бунзен. А рядом с ним шагал маленький хрупкий человек, оживленно машущий руками. Это был Кирхгоф.
Бунзен был немногословен, а Кирхгоф любил поговорить. В молодости он так много болтал, что его матери приходилось то и дело напоминать:
— Юльхен, помолчи... Помолчи немного, Юльхен.
«Юлией» она прозвала его потому, что он был тонок и нежен, как девушка.
Кирхгоф понимал толк в изящной литературе, любил декламировать и одно время сильно увлекался театром. Это не мешало ему от всей души привязаться к Бунзену, который знать ничего не хотел, кроме своей науки, и которого невозможно было вытащить из его неуютной холостяцкой квартиры в какое бы то ни было место, где люди собирались для развлечений.Через год-полтора после своего первого знакомства им пришлось разлучиться. Бунзену предложили перейти в один из лучших и старейших университетов Германии — в Гейдельберг. Он поехал, но очень скучал там по Кирхгофу. А Кирхгоф скучал по Бунзену. Кончилось тем, что Бунзен постарался и своего друга перевести в Гейдельбергский университет.
Теперь оба ученых были уже неразлучны всю жизнь. Почти ежедневно они совершали длительные прогулки по холмистым окрестностям Гейдельберга, вдвоем или еще с кем-нибудь из местных профессоров. Во время этих прогулок Кирхгоф и Бунзен подробно рассказывали друг другу о своих экспериментах и научных работах.
Вскоре им представился случай и поработать вместе, рука об руку, над одним общим делом.
28
<<< Оглавление