www.dutum.narod.ru
И.НЕЧАЕВ РАССКАЗЫ ОБ ЭЛЕМЕНТАХ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
«Рассказы об элементах» и их автор Эта небольшая книга, посвященная, казалось бы, истории науки, в действительности родилась на ее «переднем крае».
В свое время я не мог постичь, когда и как эти рассказы в конце концов сложились в целую книгу. Они писались исподволь, урывками, потому что их автору — Якову Пану (он избрал для своих наиболее крупных литературных выступлений псевдоним «И. Нечаев», перекликавшийся с именем одного из выдающихся литераторов-просветителей начала века) было решительно не до писания книг. Я вспоминаю его темную, коротко остриженную голову, склоненную над рукописями или над гранками журнала «Знание—сила». Нечаев-Пан был бродильным началом, активным участником перестройки детской научной журналистики, потребовавшей притока свежих сил.Нечаев-Пан пришел в детскую литературу, имея за плечами немалый стаж непосредственного участия в самых горячих сражениях за новую технику на страницах газет «За индустриализацию» и «Техника». Тонкий и точный редактор, яркий полемист, оперативный «собственный корреспондент», он активно участвовал в пропаганда новых технических идей, в борьбе с рутиной и консерватизмом, препятствовавшими быстрому внедрению в промышленную жизнь технических новшеств. В борьбе за расширение сферы влияния науки обе газеты, которые вырастили Я. Пана как боевого, партийно мыслящего литератора, неустанно ратовали за приближение науки к жизни, воевали с неумением иных заскорузлых практиков разглядеть в науке главный двигатель технического прогресса не только сегодняшнего, но и завтрашнего дня.
Обновленный журнал «Знание—сила» должен был заняться расширением научного кругозора детей и юношества. Нечаев-Пан отдался работе в журнале с той сдержанной страстностью, которая находила у него выражение не в пылких речах, а в неистовой работоспособности. Научной молодежи, группировавшейся в то время вокруг журнала, были остро необходимы и его журналистский опыт, и суровая взыскательность его редакторского карандаша, безжалостно вымарывавшего все общие места, все расплывчатые сентенции, лишенные прочной опоры фактов. Во всем этом сказывалась хорошая газетная школа.
«Рассказы об элементах» частично публиковались в журнале. Это был совершенно новый род научной литературы, прямо отвечавший призыву Горького показывать науку не как склад готовых открытий, а как мастерскую, в которой человек, познающий природу, переделывает ее. Это настоящие рассказы с острой жизненной фабулой, с отлично построенным сюжетом, опирающимся на незыблемую гранитную основу научной достоверности.
Книга «Рассказы об элементах» встретила признание в обоих лагерях — науки и литературы, сближению которых она служила. Рождалось нечто новое, чего не бывало еще в литературе, — рассказы о науке и ее творцах. Нечаев-Пан не был одинок. Он был среди тех, кто прокладывал в этом своеобразном роде литературы «первую лыжню».Академик Н. Н. Семенов, сразу же обративший внимание на эту яркую книгу, проницательно отметил в ней черты новаторства: «не единичный успех автора И. Нечаева, а новый шаг в том единственно верном и нужном направлении популяризации научных знаний, которое начинает понемногу утверждаться в нашей литературе».
«Рассказы об элементах», — писал ученый в «Литературной газете», — это рассказы о реальных приключениях человеческой мысли в лаборатории. Закрыв книгу, юный читатель начинает понимать, что открыть состав земного шара было нисколько не легче, чем открывать на нем новые материки, океаны и острова....Весами начинается победоносное вступление в научную книгу для детей измерительных приборов — орудий труда исследователя. За ними появляется спектроскоп и другие приборы. Эти приборы показаны в действии. И. Нечаев не просто излагает те теории, на которых они основаны, а рассказывает, как они создавались и как с ними работали исследователи. Избегая чисто внешних описательных характеристик, Нечаев ищет единоборства с главной трудностью, перед которой останавливалось уже столько авторов! Он стремится воспроизвести либо естественный ход рассуждений, если разговор зашел о теоретическом новаторстве (как, например, о рождении гениальной догадки Менделеева, огромным усилием творческой мысли пришедшего к созданию Периодической системы элементов), либо он восстанавливает ход эксперимента, развития конкретного опыта, реальный путь поисков».
Справедливо подчеркивая важную мысль, что книжка не манит нас издалека достижениями ученого, а ведет в его лабораторию, позволяет вместе с ученым пережить горечь ошибок и счастье заслуженных удач, изведать подлинную романтику труда, академик Н. Н. Семенов в месте с тем одобрительно отмечал, что в книге И. Нечаева «почти нет лирических отступлений от основной темы». «Многие рассматривают занимательность изложения, — писал академик Н. Н. Семенов, — как втаскивание читателя за уши в рай познания, но это положение глубоко неверно! Речь должна идти совсем не о подслащивании «горького корня науки» хотя бы потому, что он совсем не так горек, как его представляют себе авторы прописи. О предмете они обычно судят по учебнику, но, к сожалению, учебники пишутся как-то особенно скучно. Они всегда скучнее, чем самый предмет».
Приветствуя удачу молодого автора, М. Ильин — известный детский писатель и прославленный автор «Рассказов о вещах» и мудрой книги «Как человек стал великаном», как бы полемизируя с ученым, настойчиво искал и находил в книге И. Нечаева свободную жизнь слова.
«Говоря об элементах, — писал М. Ильин, — автор мог бы определить их свойства и особенности так, как это делает учебник. Он мог бы сказать, например, что аргон — это инертный, недеятельный газ, не вступающий в соединение с другими веществами. Но автор строит свою книгу о науке не по законам учебника или научной лекции, а по законам художественного произведения. Он характеризует аргон как живое существо: это элемент-«отшельник», элемент-«одиночка», это газ-«тихоня». В художественном произведении не характер действующих лиц определяет их поведение, а поведение определяет сюжет. И вот автор рассказывает нам о том, как трудно было поймать этот элемент, который «незаметно следовал всюду за азотом и вел себя так смирно, словно вовсе его не существовало»...
Оживляя элементы, автор тем самым оживляет и книгу, уводя изложение познавательного материала от сухой лекции, от учебника.
Академик Н. Н. Семенов с похвалой отзывался о сдержанности интонаций книги. М. Ильин же, наоборот, сетовал на это. Он звал молодого литератора к большей смелости именно в литературной разработке темы.Кто был прав?
Думается, что правы были оба. Дальнейшее развитие советской научно-художественной литературы для детей показало, что она завоевала немалые успехи, сочетая глубокую научность с высоким литературным мастерством и свободой изложения. Но Нечаева-Пана уже не было с нами. Его яркому литературному дару, так свежо и самобытно проявившему себя в «Рассказах об элементах», не суждено было расцвести. Споры вокруг его книги, о которых я упомянул, возникли в самом начале грозного 1941 года. В первые дни войны Я. Пан, утаив тяжелую болезнь, которая подтачивала его силы и препятствовала его призыву в армию, записался в ряды народного ополчения и погиб смертью храбрых на рубежах Москвы.Светлая память об этом чистом, добром и талантливом человеке неразрывно связана с его книгой, которая завоевала и еще завоюет любовь многих читательских поколений.
Олег Писаржевский
75
<<< Оглавление