www.dutum.narod.ru
И.НЕЧАЕВ РАССКАЗЫ ОБ ЭЛЕМЕНТАХ
Глава четвертая ЗАКОН МЕНДЕЛЕЕВА
Химический лабиринт В 1867 году Петербургский университет пригласил на вакантную кафедру общей химии молодого ученого Дмитрия Ивановича Менделеева. Читать основной курс химии в первом университете страны было высокой честью, и тридцатитрехлетний профессор решил сделать все возможное, чтобы оказаться достойным этой чести.
Менделеев стал усердно готовиться к лекциям. Он обложился книгами, журналами. Он извлек собственные свои записки, заметки и работы, накопленные за годы учебы и исследовательской деятельности. Он погрузился в безбрежное море фактов, экспериментов, законов, установленных в течение многих десятилетий сотнями химиков во всех странах мира. Материала тут хватило бы не на один университетский курс. Но странно: чем больше Менделеев углублялся в дебри давно знакомой науки, тем труднее ему представлялась его задача.Осенью он появился на кафедре. Его лекции имели шумный успех. Студенты ломились в аудиторию, как ломятся в театр, когда там выступает приезжая знаменитость. Приходили с других факультетов — юристы, историки, медики, приходили из других учебных заведений, занимали места задолго до начала лекций, стояли в проходах, жались толпой у дверей, у демонстрационного стола. Такой триумф редко выпадал на долю университетского лектора.
Но Менделеев в глубине души был недоволен.Он начал составлять новый, фундаментальный труд — «Основы химии». Он писал легко и быстро по стенограмме своих лекций, и студенты с нетерпением ожидали, когда, наконец, выйдет в свет этот блестящий курс. Но и книга не очень радовала Менделеева: она получалась не такой, как ему хотелось бы.
Химическая наука напоминала теперь Менделееву дремучий лес, без дороги и троп. И в этом лесу, так казалось ему иногда, он ходит от дерева к дереву и описывает каждое из них в отдельности, а их тысячи, тысячи тысяч...Шестьдесят три различных элемента были известны в то время химикам. Каждый элемент давал с другими десятки, сотни, а то и тысячи различных соединений — окислов, солей, кислот и оснований. Тут были газы, жидкости, кристаллы, металлы... Были вещества бесцветные и ослепительно яркие... были пахучие и без запаха... твердые и мягкие... жгучие и сладкие... тяжелые и легкие... прочные и неустойчивые... И ни одно не походило полностью на другое.
Химики изучили до тонкостей все это великое разнообразие веществ, из которых построен мир.
Почти о каждом из них химики знали множество подробностей. Им точно было известно, как изготовить любое из этих веществ и какой способ изготовления выгоднее. Цвет каждого вещества, форма его кристаллов, его удельный вес, точки кипения и плавления — все это и многое другое было измерено, описано и занесено в руководства и справочники; было изучено, как действуют на каждое из этих соединений тепло и холод, электрический ток, давление и вакуум; было проверено, как они взаимодействуют с кислородом и водородом, с кислотами и щелочами, как они соединяются друг с другом, как распадаются и как возникают вновь и сколько при этом выделяется тепла или холода...Свойства бесчисленных химических веществ можно было описывать неделями, месяцами — и не описать всего. И чем больше об этом говорилось бы, тем все меньше и меньше слушатель понимал бы химию. Не было в этом хаосе никакого единообразия, никакой обшей системы. Неужели же материя, из которой построен наш мир, действительно организована так беспорядочно и случайно?
Менделеев хотел развернуть перед студентами единую стройную картину вещества, хотел показать им главные законы, на которых основано материальное устройство Вселенной. Но он не нашел в своей любимой науке ни единства, ни стройности.
Правда, все великое разнообразие материи можно было свести к немногим элементам. Но хаос, беспорядок, случайность начинались уже в этой небольшой группе основных веществ.
Не было никакого объяснения тому, что металл магний более горюч, чем углерод, что платина может лежать тысячи лет и нисколько не измениться, тогда как газ фтор настолько любит химические превращения, что он готов разъесть даже стекло сосуда, в который его упрячут. Тут не было заметно никакой закономерности. И, если бы элементы обладали прямо противоположными свойствами, если бы платина разъедала стекло, а фтор был самым «смирным» из всех веществ, химики не выразили бы никакого удивления.
Каждый элемент со всеми его особенными свойствами казался случайным проявлением материи. Между этими первичными формами вещества, или, по крайней мере, между очень многими из них, казалось, не было никакой связи.Большинство профессоров химии не смущалось этим. «Если нет никакого естественного порядка в мире материи, — рассуждали они, — будем описывать элементы в том порядке, какой нам удобен». Обычно они начинали с кислорода, так как этот элемент больше всего распространен в природе. А некоторые предпочитали начинать курс с водорода, как наиболее легкого из элементов. Но с таким же правом можно было начинать и с железа — потому что это самый полезный из элементов, с золота — потому что это самое дорогое простое вещество, или с редчайшего индия, потому что это был самый «молодой», только что открытый элемент.
Какая разница, где вступить в дремучий, беспорядочно разросшийся лес? Все равно, не пройдешь двух шагов, и уже нет ни пути, ни дороги.Менделеев не пожелал брести наобум в этом лабиринте, Готовя свой университетский курс «Основы химии», он настойчиво искал общий закон, естественный порядок, которому подчинялись бы все элементы. Он был убежден, что такой закон, такое скрытое единство среди элементов, столь различных по виду, существует, должно существовать.
И он искал его.42
<<< Оглавление