www.dutum.narod.ru
И.НЕЧАЕВ РАССКАЗЫ ОБ ЭЛЕМЕНТАХ
Глава вторая СОЮЗ ХИМИИ И ЭЛЕКТРИЧЕСТВА
Детство и юность Хемфри Дэви В тот год, когда профессор Гальвани впервые известил мир о своем открытии, Хемфри Дэви был еще резвым, озорным мальчишкой.
К школьной науке он большой любви не питал. За равнодушие к латыни, за шалости и просто так учителя то и дело драли его за уши. И он предпочитал поэтому сидеть с удочкой у реки или бродить по лесу в поисках дичи, а не зубрить древних римских поэтов.
— А, Хемфри! — говорил его учитель, священник Коритон, пренебрежительно махая рукой. — Этот не будет хватать звезд с неба.Городок Пензэнс, где родился и провел свое детство Хемфри, был настоящим медвежьим углом. От больших городов Англии Пензэнс был отрезан бездорожьем, и путешествие из него в Лондон представляло большие трудности, чем в наше время поездка из Европы в Абиссинию. Ездили большей частью верхом: обыкновенная карета была в этом городе не меньшей диковиной, чем верблюд на улицах Лондона.
Вести о событиях в широком мире проникали туда изредка и с огромным опозданием, да ими мало кто здесь интересовался.
Драки и охота, петушиные бои и основательная выпивка — таковы были главные развлечения жителей Пензэнса. Что же здесь могло возбудить у ребенка интерес к науке? Меньше всего это мог сделать, конечно, «преподобный» Коритон со своей латынью.До шестнадцати лет Хемфри был порядочным сорванцом. Среди молодежи своего города он славился больше всего тем, что умел хорошо сочинять стихи и неплохо стрелял дичь, в остальном он был, как все, малообразованный ветреный юнец.
Жизнь Дэви сразу изменилась, когда умер его отец, который был резчиком по дереву. Как старший сын в осиротевшей семье, молодой Хемфри впервые почувствовал большую ответственность. Много, правда, он для семьи сделать не мог: ни стихи, ни скверная латынь, ни удочки не могли быть полезными, когда семье требовался кормилец.
Он поступил в ученики к местному лекарю Борлазу.Это был, подобно многим другим врачам того времени, врач практический. Специальным наукам Борлаз не учился; он овладел искусством исцелять людей исподволь, с годами. Сначала он приглядывался к тому, как работал его учитель и хозяин, помогал ему во всем, а потом стал самостоятельно практиковаться на его пациентах. Теперь такой же путь должен был проделать Хемфри Дэви. Никто не видел тогда ничего зазорного в том, что люди обучались медицине так же, как умению шить сапоги или ковать лошадей.
Борлаз был одновременно и аптекарем: он лечил лекарствами собственного изготовления. И юный Дэви с первых же дней своего ученичества должен был толочь всякие порошки, растворять соли и разные специи: перегонять масла и кислоты. В аптеке Борлаза он и столкнулся впервые с химией.
Повторилась та же история, что у шведа Карла Шееле. От изготовления пилюль и микстур Хемфри перешел к сложнейшим химическим опытам, и скоро он по-настоящему увлекся этим новым делом. Стихи и удочки не были заброшены совершенно, но оказались на втором плане.
По ночам семья Борлаза теперь вскакивала иногда с постелей в великом испуге, разбуженная грохотом взрыва: это неистовые ученик лекаря овладевал тайнами химической науки.
Хемфри теперь только понял, что он, в сущности, совершеннейший неуч, и с большим рвением принялся наверстывать упущенное. Для начала он наметил себе такую программу самообразования: изучить не меньше семи языков — живых и мертвых — и проштудировать десятка два различных наук — от анатомии до философии.
Трудно, конечно, назвать такую программу скромной для шестнадцатилетнего малого. Но Дэви проявил неожиданные качества: он схватывал все на лету. Толстые тома он проглатывал легко, словно забавный анекдот. Его друзья поражались тому, как прекрасно Дэви усваивал содержание книг, хотя он, казалось, только успевал их бегло перелистать.Прошел год-другой, и прежний учитель Дэви вынужден был признать, что жестоко ошибся в своем озорном ученике. Самые образованные жители Пензэнса и окрестностей с восторгом отзывались теперь о знаниях Дэви и об его остроумных экспериментах.
Слава о нем скоро распространилась и за пределами Пензэнса. В 1798 году двадцатилетний Дэви получил предложение переехать в Бристоль для работы в Пневматическом институте, где некий профессор Беддоус пытался лечить больных с помощью азота, водорода, кислорода и других недавно открытых газов. Здесь Дэви провел много интересных исследований. Он открыл «веселящий газ» — газ, который возбуждал и опьянял, как вино, и это прославило его на всю Англию.В один прекрасный день Дэви принесли письмо из Лондона: Королевский научный институт приглашал его на работу.
Этот институт назывался «королевским» вовсе не потому, что король Англии стоял во главе его или принимал какое бы то ни было участие в его работе. Король не имел к нему почти никакого отношения. Он даже не давал институту ни гроша денег. Кружок частных лиц — благотворителей — содержал его на подачки богачей и на свои собственные средства. Но король «милостиво» разрешил считать себя в числе основателей этого научного учреждения, и поэтому институт именовали «королевским». Для юного Дэви приглашение столичного института было, конечно, очень лестным. И он поспешил ответить согласием.16 февраля 1801 года заседал совет попечителей Королевского института, и в протоколе было записано:
«Принять на службу в Королевский институт мистера Хемфри Дэви в качестве помощника профессора по химии, директора лаборатории и помощника редактора журнала института. Разрешить ему занять комнату в доме института, снабжать его углем для камина и свечами и платить жалованье — сто гиней в год».13
<<< Оглавление