Игорь Иртеньев

Положение обязывает

В передней послышался длинный требовательный звонок, и я побежал открывать дверь. 

- Слесаря вызывали? -без обиняков произнес он ставшую уже сакраментальной фразу. 

- Вызывали, вызывали, - радостно подхватил я, искательно заглядывая ему в глаза. Он был одет в приталенное кожаное пальто, на голове у него была замшевая кепочка с большой декоративной пуговкой, в руках вишневого цвета кейс. Сбросив мне на руки пальто, он остался в темно-синем, дивного отлива велюровом пиджаке и в джинсах неизвестной мне фирмы, но, как видно, не из дешевых. 

- Что там у вас? - строго спросил он. 

- Это... бачок, значит, течет... - начал было я, но он легким движением руки прервал поток моего красноречия. Затем, раскрыв кейс, в котором в операционном порядке был разложен блестящий, неотличимо похожий на хирургический инструмент, он достал оттуда тонкие резиновые перчатки, элегантно надел их и, повернувшись ко мне, отрывисто произнес:

- Проводите. 

Я проводил его к месту работы, а сам пошел в комнату накрывать на стол. Я успел только достать из холодильника коньяк и порезать бисквит, как он уже показался из дверей. За его спиной торжествующе прошумел и тут же сам собой затих небольшой гигиенический водопад. 

- Все в порядке, - сказал он, - можете проверить. 

Смущаясь, я протянул ему пять рублей. Слегка кивнув, он взял деньги и точным движением убрал их в бумажник. 

- Прошу за стол, - сказал я, изо всех сил стараясь не выглядеть подобострастно. 

Мы сели, я разлил коньяк по рюмкам. При взгляде на этикетку по лицу его пробежала еле заметная тень. Коньяк, конечно, был не из лучших. 

- Извините, другого, к сожалению, нет. 

- Пустяки. 

- За ваш труд, - предложил я. 

Мы чокнулись, выпили. 

Лицо его на миг исказила гримаса. Я почувствовал себя совсем неловко. 

- Может быть сигарету? - я протянул ему пачку «Стивенсона», которую вот уже месяц прятал от дочери. 

- Спасибо, я не курю сигарет. Предпочитаю это, - и он, сунув руку в карман, достал из инкрустированного футляра явно коллекционную трубку. 

- Английская, из старого вереска, «три би», - любовно произнес он. 

Я протянул ему зажигалку, но он, посмотрев на циферблат своего «Ориента», вдруг встал из-за стола:

- Извините, засиделся. 

- А как же кофе? - растерялся я. 

- Спасибо, не могу. Тайм из мани, - для большей доходчивости он пощелкал пальцем по циферблату. 

- Рад был познакомиться, - сказал он на прощание, влезая в подаваемое мной пальто.

- В следующий раз звоните прямо домой, - добавил он, протягивая мне визитку. 

Потом я еще несколько раз встречал его на улице с неизменным вишневым кейсом. Каждый раз, отвечая на мое приветствие, он сдержанно кивал мне в ответ. 

Последняя наша встреча произошла через год. В один из воскресных дней я возвращался из магазина. Проходя мимо пивной палатки, я почувствовал естественную в таких случаях жажду. 

- Вы последний? - обратился я к стоящему впереди мужчине, демократично одетому в лиловую нейлоновую куртку отечественного пошива и традиционную кроличью шапку. 

- Ну, я, - нехотя отозвался он, лениво поворачиваясь ко мне. Я не поверил своим глазам - передо мною был мой знакомец. Но что осталось от некогда покорившего мое воображение блистательного комильфо? Вместо неизменного кейса в его руке болтался невзрачный бидон, на стоптанные туфли волнами спадали замызганные брюки с бахромой. Под лиловой курткой при всем желании не угадывался знакомый мне велюровый пиджак. 

- Здорово, земеля, - он хлопнул меня ладонью по плечу, - не узнал?

- Вообще-то узнал, - растерялся я, - но у вас такой непривычный вид... А где же ваше?..

- Кожан, что ли? Дома на вешалке, где ж ему быть? И пиджак там же, и джинсы эти, чтоб им. Всю неделю ходишь в этом сам не свой, как все равно разведчик в тылу врага. Только и думаешь, как бы на ерунде какой не завалиться. Бычок там об стенку не затушить, мимо платка, не дай бог, не сморкнуться. Только в выходные и оденешься по-человечески. 

- А зачем вы тогда это все носите... пальто, джинсы? Это же кучу денег стоит. 

- В том-то вся и загвоздка. Приди я к тебе домой вот так, как я сейчас перед тобой стою, дал бы ты мне больше рубля? Ни в жисть бы не дал. А так пятерку отвалил не задумываясь да еще коньяк поставил. Это, правда, зря, потому что у меня от него только изжога, я, вообще-то, по два двадцать семь предпочитаю. 

- А трубка? - ухватился я за последнюю соломинку. 

- Что трубка? - не понял он. - А, трубка. Так я же объясняю тебе - выходной у меня сегодня, понял, выходной... - И, достав из пачки «беломорину», воткнул ее между крепкими прокуренными зубами.