Тексты
Рассказы

Стихи

Единственный экземпляр
Книги
Рассказы
Стихи
РекЛАМЕРный отдел
Newвости
Слоганчики
Картинки
Интересное и полезное
Афоризмы
Тесты
Разное
Республика Коми
Город Ухта
Топонимический словарь РК
Для посетителей
Пишите письма, адрес прежний
Гостевая книга
Карта сайта
Движок сайта
Поиск на сайте

 

 

В. Цывунин

Два дня Музы Петровны

Святочная история

Было трудно. Послевоенный год тащил на себе тяжелое слово «разруха». А еще - «голод». А еще - «сиротство». Муза Петровна зябко ежилась в своем неуютном, холодном, как и весь дом, кабинете. Глянула на отрывной календарь: январь, 7-е. Добре бы еще лето было: хоть ягоды-грибы можно с ребятами пособирать а тут - зима.

Почему-то вспомнилось заученное еще с собственных школьных лет: птицы замерзают не oт холода, а от голода. «И от тоски., по родителям, бабушкам, дедушкам, по своему дому», - незаметно для себя продолжила она, глядя е окно, на беззаботно веселящихся сейчас приютских детей, ее детей. Это сейчас они веселятся, увлечены игрой. А ночами-то редко у кого подушка не мокрая. Да вот только что Новый год встречали Дед Мороз, Снегурочка; радости-то было. А вечером, глянув на детей перед сном, они с Ниной Константиновной сами вдруг расплакались: такими потерянными выглядели дети. «Вот, только что была сказка, - говорили их глазенки, - почему и она нас оставила?» А ведь и голод их в такие минуты вдвое сильнее гложет...

Вспомнилась Музе Петровне ее прежняя работа: ведь как уставала после смены, а тяготы такой не было, сердце-то так не разрывалось от жалости ежедневно, ежечасно. Вернуться бы в свою бригаду. Да и какой она директор детского дома - ни образования, ни опыта. Так ведь - партия велела, значит, надо. Да и опыт - есть уже опыт: с начала войны, уже шесть лет в этой должности. Только сердце вот никак не привыкнет...

Негромкий стук в дверь заставил Музу Петровну подобраться, и лицо ее приняло черты озабоченной деловитости. Вошедший дедок - именно дедок, а не просто старик - и одеянием, и своей непосредственностью напоминал то ли некрасовского Мазая, то ли Снегурушкиного родителя. То ли еще кого-то, но тут Муза Петровна не успела додумать.

- Здоровится ли тебе, голубушка? Бог даст - и радости сподобимся. Это за доброту твою.

- Да что вы, дедушка, это я-то добрая? А... а, что вы хотели?

- Дак за детишками я и заехал, за внучонками. Дома-то, чать, заждались их.

- А-а... А за которыми это? - в трудном волнении выдавила Муза Петровна.

- Дак, Липенские мы. За Любушкой да за Ванечкой...

Ой и колотилось сердце Музы Петровны, когда она заходила к детям. Любу-то с Ваней Липенских всегда больше всех жальче было. Почему - и сама не понимала: просто другие-то и бойкие, и задиристые порой бывали, а эти - нет. Даже в играх детских - тихие да ласковые, слезы-то никогда не видны, а кажется - вот-вот побегут по детским, а таким серьезным, личикам.

- Нина Константиновна, - отозвала она воспитательницу. - Тут дедушка за Липенскими приехал, домой к родителям отвезти хочет, а документов никаких при себе. Вот ведь как-то...

- Да, - поняла Нина Константиновна, - никогда они ни про какого дедушку своего не говорили... А давай-ка их самих и спросим?

Сначала только с ноги на ногу переминались братик с сестренкой, словно пытаясь спрятаться друг за друга.

- Что же вы, ну? - ласково подбодрила их Нина Константиновна.

Тут Люба, быстро переглянувшись с Ваней, побежала к своей
кровати. Вернулась, показывая на ладони - вот.

Маленькая, округлая, цветная, но поблекшая от времени, словно и не фотокарточка, а... Да нет, фотокарточка, только, наверно, старая, довоенная.

- Да, он и есть, - неожиданно трудно сглотнув, кивнула Муза Петровна. Решение было принято как-то сразу, без колебаний, словно формальная сторона дела отпадала сама собой, оставшись где-то во вчерашнем, другом мире.

- Нищим собраться - только подпоясаться, - грустно пошутила Нина Константиновна, когда уже через пять минут молодые женщины, попрощавшись с полюбившимися им Ваней и Любой, провожали их взглядами.

А через полторы-две недели во двор детского дома опять въехали такие же сани, только сидели в них женщина да мужик в треухе. Худая лошадь ступала не торопко: несколько мешков в санях были для нее солидным грузом.

Баба в повязанном теплом платке соскочила и прямиком в кабинет к Музе Петровне. С порога ей поклонилась:

- Здравствуй, голубушка. Подарочек вот для вас привезли - муку. Чай, голодно детишкам-то. Хлебца-то бы им свеженького.

- Да кто вы? - удивленно и строго спросила Муза Петровна.

- А Липенские мы, Липенские.

Спасибо тебе, родная, низкий тебе поклон, что детишек-от наших уберегла - не пропали, - быстро проговорила женщина, смахнув счастливую и радостную слезу. - Да как ты еще сподобилась про адрес-то наш узнать да направить?

- Так то ж... дедушка их. Ваш это отец, Наталья Николаевна, или мужа вашего?

- Нету, - всхлипнула Наталья. -У Миши мово отца белые порубали, а мой-то еще раньше с германской не вернулся.

- Как? А кто ж увез-то их? - похолодев, спросила Муза Петровна. - У Любы вон и фотокарточка его была - маленькая такая, круглая.

- Какая карточка - отродясь у них карточки не было. Маленькая, говоришь, круглая? Уж не образок ли, что мамка моя перед смертью им завещала? - испугалась теперь и гостья.

- Да точь-в-точь изображение его, деда вашего. Он и повез детей.

Побледнев, потом покраснев, Наталья только и выговорила:

- Думала, от вас это человек. Сама-то его не видела.

Охнув, добавила протяжно:

- Так, неужто... Никола-Угодник? То-то и думаю: как раз на Рождество, - осенила себя крестным знамением. - Ты, это, прости, голубушка. Что-то разволновалась я...

Разволновалась вдруг и Муза Петровна. Зачем-то кинулась утешать-успокаивать испуганную родительницу:

- Что ж вы, радоваться надо! Радость-то какая! Да и мне - за Любочку, Ваню, за вас.

- Да уж мы-то, милая, и радуемся. Только то и боязно, что кабы не грехи наши... Нам ли такое по заслугам? Да и горемычней, и жальче нас людей вон сколько... Ой, про муку-то забыли. Хлебца-то детишкам...

- Мука-то откуда? - словно вдруг ослабев после непосильного напряжения, спросила Муза Петровна.

- И-и, про то, милая, теперь не спрашивай. Для вас это. ОН же и велел отвезти. Значит, от НЕГО это, - шепотом сказала баба, словно незаметно, тайно крестясь. - Михайла, выгружай потихоньку, -крикнула она в дверь мужику.

- Ну, прощай, голубонька. Эково же подарочка на Рождество дождалась! А вам, значит, на Крещенье Господь через Николу-то сподобил, - стала она собираться к выходу.

Стесняясь внезапно подступивших слез, Муза Петровна быстро отвернулась, словно ища чего-то глазами в углу. Но там только висел невзрачный календарь: 19 января. Потом взгляд ее перешел на окно, и, глядя на солнечные морозные сугробы сквозь перекрестье оконной рамы, она впервые в жизни со страхом и надеждой перекрестилась.

 

Наверх

 

www.dutum.narod.ru